Страна не забыла потерю бойца..., воспоминания о В.А. Закруткине, донском писателе.

У нас в области появилась уникальная донская литературная рота, как образно говорил Михаил Александрович Шолохов, имея в виду Виталия Александровича Закруткина, Анатолия Вениаминовича Калинина и самого себя.

Нашим современникам трудно понять их отношение к стране, к малой родине, к людям, их бескорыстность, скромность, трудолюбие — эти качества не укладывается в рамки современной идеологии, где всё зависит от денег, связях, коррупции, бесконечному накопительству и человек ценится по тому какая у него машина, какой дом в Европе или Америке и какой счёт в банке.

Эти люди могли бы жить в столице, иметь высокий статус, шикарный доход и заниматься самолюбованием, но они нашли приют, спокойствие и вдохновение в прекрасных уголках Ростовской области и своим талантом сделали, из всеми забытых деревень, прекрасные известные на весь мир казачьи станицы.

Как мы далеки от их. Это небожители, таких уже больше никогда не будет.

Мы создали другое нравственное общество, общество потребления, общество без чести и совести.

Виталий Александрович Закруткин, после войны, будучи профессором, заведующим кафедрой литературы в Педагогическом институте города Ростова-на-Дону приехал в Кочетовку, влюбился в эту станицу, в её природу, людей и остался там на всю жизнь.

- Когда, по каким-то причинам, Виталий Александрович приезжал в Ростове, - вспоминает Герасимов Юрий Тимофеевич, заслуженный художник России, - все друг другу звонили, говорили, - едет Закруткин. Союз писателей оказывался на осадном положении, все хотели прийти и послушать его. Народу набивалось битком и не только писатели, журналисты, студенты, преподаватели, но приходили и мы, художники. На этих встречах Виталий Александрович Закруткин высказывал не только философские и литературное мысли, - нет, он был живым человеком — там был юмор, анекдоты, стихи, там было душевное человеческое общение, он прекрасно пел, играл на фортепьяно, отлично знал русскую литературу, даже Михаил Александрович Шолохов и Анатолий Вениаминович Калинин пасовали перед авторитетом Виталий Александрович, потому что с этим человеком встретиться было безумно интересно.

И даже я, ещё пацанёнком, помню, как однажды ехал на трамвайчике по Дону и увидел Виталия Александровича. Он стоял на палубе и любовался природой. Вокруг была много народу, я смотрел на него и первая мысль возникшая у меня, - не зря он был писателем, - никто из присутствующих не был на него похож. Он прошёл войну, имел множество орденов и медалей и она не прошла для него бесследно, у него вся жизнь была борьба, а оружием этой борьбы было перо, и в отставку он так и не вышел, и военную форму до конца своей жизни так и не снял.

Да все они были такими и Анатолий Вениаминович Калинин, и Михаил Александрович Шолохов.

- Запомнились мне литературные праздники - вспоминает Юрий Тимофеевич Герасимов, - когда на специальном теплоходе приезжали писатели, артисты, художники и тогда в станице был праздник, артисты и писатели выступали, художники показывали свои картины, народу на площади была тьма, а они втроем стояли в окружении людей, а мы, любовались ими. Все они были в военной форме, но потом Михаил Александрович снял форму первым, затем Анатолий Вениаминович то же стал ходить в гражданской одежде, а Виталий Александрович, до самой смерти, ходил в сапогах, галифе и гимнастёрке.

Ещё с детства, они меня привлекали своей необычностью. Все художники, писатели, как правило, селились в крупных городах, где уже была сформирована художественная и культурная общественность, там появлялись новые знакомства, связи. А эти три человека, которые беспредельно любили малую родину, людей, природу, были настоящими художниками, потому что вдохновение черпали от окружающей красоты и необычных людей живущих рядом с ними. А люди эти были колхозники, рыбаки и трудящиеся всех сфер деятельности.

В Кочетовке были шлюзы, в шлюзах проходила целая жизнь людей. С верху вниз шли пароходы, баржи и это не прошло мимо наблюдений Виталия Александровича Закруткина и в 1950 году появился роман «Плавучая станица». Этот роман определил творческое лицо автора, за что и получил Государственную премию СССР.

У них в голове не было, чтобы кому-то что-то доказывать пробивать себе карьеру. Они просто жили творили и создали потрясающее литературное наследие тихого Дона, значимое не только в нашей стране, но и за рубежом. А свои глухие, разорённые места проживания - Шолохов в Вешках, Закруткин в Кочетовке, Калинин в Пухляковке, сделали жемчужинами Донского края.

Писатели, журналисты и все, кто связан с литературой, пытались встретиться и пообщаться с Закруткиным, но он умел, как-то отстаивать свою свободу. Даже когда ему с Москвы звонили и говорили, что хотелось бы встретиться, он с юмором отвечал, что да, я так же хотел бы, но время обязывает заниматься делом, не до встреч.

Но всё равно, даже члены нашего обкома партии, имели желание побывать в гостях у Виталия Александровича Закруткина.

Можно сказать о скромности не только писателей, но и даже о руководителях Ростовской области: Бондаренко, Сабонеева, Пивоварова, Иваницкого, которые часто бывали в гостях у Виталия Александровича, но в отличии от сегодняшних, приезжали на простых «бобиках», без сопровождающей их свиты. Наталья Васильевна, жена Закруткина, с подругами готовила обед, накрывали стол прямо на улице и это было безумно интересно, во время застолья были разные хохмы, анекдоты, воспоминания и это было чрезвычайно любопытно.

Конечно, он с утра до ночи работал, а когда уставал или что-то не получалось, тогда он звонил, говорил, давай поедем на охоту, хочется развеется. В этом вопросе он всегда сам проявлял инициативу.

Когда все собирались под предлогом поехать на охоту, то там никто не рвался, кого-то убить, а вот, как эти люди идут по этой земле, любуются деревьями, птицами, какие у них рождаются мысли, когда они общаются с этой природой, с людьми, конечно, это было интересно, это был кладец, особенно для меня, пацанёнка и если у меня возникала возможность под каким-то предлогом попасть к ним, я старался эту возможность не упускать.

Виталий Александрович любил не только охотиться, но и рыбачить. Он часто бывал в Вёшках у Михаила Александровича и они вместе ходили на рыбалку. У Михаила Александровича на берегу Дона был небольшой курень из плетень там стояли стол, кровать, телевизор и было место для хранения удочек. Казаки, знающие толк в рыбалке, присматривали за ним. А когда приезжали гости, то после удачной рыбной ловли, готовили на всех в огромном чугунном котле тройную уху.

У самого Виталия Александровича хата была маленькая, сейчас, если поехать в Кочетовку, то там такие дома стоят даже у обыкновенных работяг. А у него был маленький столик, не высокий потолок, маленькие комнатушечки и то в зале специально стояли стулья для встречи с читателями. Когда приходил пароход, к нему шли люди желающие послушать его и пообщаться.

Раньше к хутору «Кочетовка» пароходы подойти не могли, там была глина. Виталий Александрович за свои гонорары сделал набережную из бетона, асфальтировал всю станицу, построил дворец культуры.

Если у кого прохудилась крыша или к примеру корова сдохла или какая-то другая проблема все шли к нему, а он шел в райком и добивался оказания помощи.

Я сам являюсь примером бескорыстной помощи. Он узнал, что я детдомовский пацан, а был закон, что 10% от строительства жилья давали таким, как я, но я этого не знал. Так он, в месте с Шолоховым, да ещё подключили Константиновский райком партии и выбили у Собонеева мне квартиру. У меня никогда в жизни не было своего жилья и я даже не мечтал о нём, для меня иметь своё жильё было беспредельным счастьем и я безгранично благодарен этим людям.

Шолохов тоже как-то заявил, - меня знает весь мир, а мои земляки водят своих детей в ту же школу, в которой когда-то учился и я. И за свою, по моему Ленинскую премию построил пятиэтажную школу.

Или ещё, звонит ему Хрущёв,

- я к тебе приеду.

- А на чём ты приедешь? - отвечает Шолохов,

- дай команду, чтобы мост построили, как я, Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза, руководителя нашего государства повезу через Дон? Что ли на лодке буду переплавлять, давай строй мост!

- Ладно, дам команду, - нехотя ответил Хрущёв.

И начали строить капитальный мост в Вешках.

Шолохов, к приезду Хрущёва, накрыл все крыши в станице металлочерепицей, поправил дома бедным людям, воду провёл, газ.

Что Михаил Александрович, что Анатолий Вениаминович, что Виталий Александрович, все они жили жизнью людей.

Когда я делал выставку к семидесятилетию Закруткина и при входе написал «Верный сын партии и народа», подходит ко мне партийный инструктор из обкома партии, заведующий орготделом и говорит,

- вот это, уберите,

- почему, - спрашиваю я.

- Виталий Александрович не член партии.

Я к Виталию Александровичу,

а он, - да пошёл он, сказал убери, значит убери.

На семидесятилетний юбилей в Кочетовку приехали казаки, гости из Москвы, да и из-за рубежа много гостей было, наверное, тысячи две.

Я позвонил председателю Союза писателей и сказал, что сделал выставку.

Он, - что серьёзно, ну ты нас выручил, а я сижу у меня башка кругом ходит, что делать. Тебя как зовут,

- Юра, - отвечаю,

- Отчество, - спрашивает он,

- да я ещё молодой, - попытался перевести тему.

- Говори отчество, - жёстко настоял он,

- Тимофеевич,- скромно пролепетал я,

- ты делаешь великие дела Юрий Тимофеевич, я к тебе через час приеду.

Мы сделали планшеты, повесили картины, фотографии. Он приехал и обалдел, я ему ещё рассказал, как оформлю фасад.

Когда мы всё развесили, я естественно пригласил Виталия Александровича, он посмотрел и говорит,

- ты из меня делаешь какого-то великого человека, а я обыкновенный писатель, неудобно.

Потом было народные гулянья. Вот так мы отмечали его семидесятилетие.

В этот период было столько великолепных писателей, был журнал «Дон», был при нём пароход по культуре, который всё время передвигался с выставками, с театральными актёрами, с писателями и художниками по Дону и везде останавливался и показывал культурные достижения Ростовской области. Жители всегда ждали и с радостью встречами его .

А сейчас, Греф говорит, что советское образование у нас было не правильное, пустое. Это всё народу не нужно, народу нужно такое образование, чтобы он владел какой-то специальностью и больше ничего не знал. Он видит в каждом из нас - просто быдло, что мы не должны соприкасаться ни с музыкой, ни культурой, ни с живописью. Нам дадут метлу и мети или нам дадут ручку и переписывай бумаги или что-то продавай или покупай. Вот так они сейчас на нас смотрят. За тридцать лет, ни одного писателя, ни одного художника, ни одного композитора, - говорю я, - а тогда пароход ходил по Дону!

А когда заканчивалась выставка, всё это переносилось в специально подготовленные места в кубрике и по всем коридорам висели подсвеченные картины. Люди приходили смотрели, а на берегу делали импровизированную сцену, иногда прямо на траву клали ковры и девчата танцевали.

Это всё делалось для людей.

Я помню, в Константиновске был летний кинотеатр и показывали «Тихий Дон», так бабки, которые только на завалинке около своей хаты сидели, все приползли, на полу сидели с костылями, рыдали, плакали, на ветках пацаны висели, всё битком было набито. Это вообще, было что-то страшно, безумно волнующее душу людей. Все были потрясены. Это была их жизнь и это была правда. Вот что такое Михаил Александрович со своим Тихим Доном и с Аполлинарием Герасимовым сделали для своего народа. А сейчас, этот Греф вообще не наш, он разбойник, а нам и нашим детям приходится все это слушать. Никита Михалков в своём «Бесагоне» спрашивает у одной девушки, лет двадцати, где Украина? Она отвечает, где-то в Африке. Это трагедия! И ради чего людям детей рожать?

Первый раз я узнал о Закруткине и Калинине ещё пацаном на литературных юбилейных праздниках у Михаила Александровича Щолохова. Они выступали, я на них смотрел, как на Иисуса Христа, как Деву Марию, как на больших великих людей, как на Иосифа Виссарионовича Сталина, как на Ленина, я видел, что это какие-то посланцы не земные, они не были похоже на наших местных начальников.

У меня есть фотография Шолохова, он смотрит на людей добрейшими, глубоко думающими глазами. Хватанули они меня тогда.

Даже, когда я ездил по деревням, то смотрел на Дон глазами Шолохова. Я считаю, что у Шолохова - вот это Тихий Дон, а то что я вижу в натуре, это какой-то не Тихий Дон. Вот так умел убеждать великий гений свой народ.

Когда я узнал, что Виталий Александрович строит в Кочетовке набережную, я на велосипеде поехал, посмотреть на неё и за одно попытаться правдами и не правдами познакомится с ним и написать его портрет.

Подъезжаю к его дому, калитка закрыта, я на набережную - там уже асфальт проложен на бетонную полосу метров 250, расставлены скамеечки, посажены деревья. Я заехал, сел на скамейку, смотрю выходит сам Виталий Александрович, подходит к берегу, стоит в метрах десяти от меня и смотрит на Дон.

Я подхожу к нему и говорю, - извините, меня зовут Юра Герасимов, я люблю рисовать, окончил училище, я видел вас на теплоходе, когда вы стояли и смотрели на Дон и я влюбился и хочу Вас нарисовать.

Он рассмеялся,

- так что, тебе попозировать, что ли надо? И мы разговорились. Он сел рядом со мной на скамеечку и мы общались часа два. Я ему рассказал о своём детстве, он тоже кое-что вспомнил из своего - что он тоже хотел быть художником, любил рисовал и даже сейчас ему иногда хочется.

Вдруг крик женщины,

- Виталий Александрович, обедать, где вы пропали.

- Ты ведь тоже кушать хочешь, - обращается ко мне,

- не очень,- отвечаю,

- ну пойдём, не очень, ты ведь с Константиновской крутил педалями, пойдём.

Меня посадили, ещё какие-то две женщины сели и он начал меня представлять,

- художник, сосед, в Константиновской живёт. Мы с ним имеем общее мнение по многим вопросам, так что кормите. Это для меня очень приятный гость.

Мне даже налили рюмашку вина. Это было моё первое знакомство и застолье с Виталием Александровичем. Мало этого, он меня довёл до трассы, а это километра два с половиной.

По дороге, мы разговорились и он узнал, что и я люблю охоту и рыбалку, и я ещё хвастанул, что иногда сазанов больших ловил.

- А у тебя-то, ружьишко есть, - спросил Виталий Александрович,

- да не у меня, а моего друга есть, он лет на восемь меня старше и мы с ним ходим на охоту. У него есть два ружья, себе двухстволку берёт, а мне даёт одностволку, я даже несколько уток подстрелил.

Проникся он ко мне до такой степени теплотой, что буквально через неделю, я лежал спал, слышу, запипикала машина, смотрю, стоит «бобик», думаю, может быть не ко мне, я так в трусах и выхожу, шофёр говорит,

- иди сюда, смотри кого я к тебе привёз, вижу на заднем сиденье сидит сам Виталий Александрович.

- Ты извини, что я не могу вылезти, поранил ногу, садись поедем ко мне. У меня для тебя есть «бердан», мне нужен ты на охоте, поедем поохотимся.

И после этой охоты, мы с ним породнились и в этот период мне удалось нарисовать много его портретов.

Я, конечно, понимал, что я ему не товарищ, у него такие гости, но меня к нему тянуло. В то время я собирал иконы, если попадалось что-нибудь стоящее, то я ему дарил и это был лишний повод встретиться с ним.

Я их троих называл «Бакенами на форваторе культуры тихого Дона». Они всегда восторгались этой моей находкой. Те кто не в курсе, что такое бакенами - это фонари, которые освещают по Дону идущим пароходам, баржам дорогу по форватору, где можно плыть, где нельзя. Естественно, я их так называл в переносном смысле.

Виталия Александровича очень ценили в Москве, у него было много наград, почётных званий, специалисты понимали, что это большая литература.

Виталий Александрович Закруткин, Михаил Александрович Шолохов, Анатолий Вениаминович Калинин - это огромная эпоха, это нравственное украшение и гордость нашей страны.

Тогда я многому у них научился.

Все рисунки и картины написаны Ю.Т. Герасимовым.

А.Курзенёв

15.02. 2022г.