В 2006 году Академия архитектуры и искусств вошла в состав ЮФУ. Что изменилось? А главное - улучшилось ли качество образования? На эту и другие темы мы беседуем с профессором, почетным членом Союза архитекторов России, членом Союза Дизайнеров России, советником Российской академии архитектуры и строительных наук, бывшим ректором Академии архитектуры и искусства, а ныне советником ректора ЮФУ Колесником Виталием Антоновичем.

РП: Насколько название Вашей должности – советник – соответствует ее содержанию и, что еще важнее, конечным результатам? Грубо говоря, прислушивается ли ректор ЮФУ к советам, которые Вы даете?

Колесник В.А: Вопрос очень интересный. На начальном этапе она, конечно, прислушивалась. Но по мере того, как человек набирается опыта, он уже сам стремится принимать решения, а если совет еще и чересчур настойчивые, то они и вовсе вызывают раздражение. Поэтому я и другие советники действуем, исходя из логики: спросят, как поступить – ответим, нет – навязываться не будем.

Опять же, нужно иметь в виду, что сейчас совершенно новое поколение управленцев у власти, с другим опытом и углом зрения на жизнь. Поэтому говорить им «делайте так, как делали в 1917 году», наверное, неправильно. Пусть делают от себя. А история рассудит, нормально они сделали или нет.

РП: Ваше учебное заведение вошло в состав ЮФУ. Какие плюс и минусы от этого?

Колесник В.А: Начнем, наверное, с плюсов. Мы подняли уровень и статус образов. Как говорил Юрий Андреевич Жданов, университет – это место где занимаются наукой, работают ученые и еще учат студентов. Наши студенты теперь имеют возможность работать с выдающимися учеными. Один день в неделю наши студенты обязаны ходить на какой-либо (это на выбор) учебный курс, прямо не относящийся к их специальности, но вполне способный помочь в любой специальности вообще. Например, психология – разве она не может быть полезна архитектору? По итогам этого курса студент сдает зачет, без которого не получишь диплом.

Второе – раньше по непрофильным предметам у нас была единая кафедра, где сидели и преподаватель по истории, и преподаватель по математике, и преподаватель по философии. Сейчас историю у нас читают внешний лектор, который читает ее и самим историкам, философию – тот, кто работает с философами. Естественно, уровень значительно выше.

Наконец, на международной арене престижнее позиционировать себя под маркой университета. Ибо университет это образование универсальное, а институт, даже если он академия, все равно ремесленничество.

Недостатки? Раньше было проще решать финансовые вопросы. Допустим, раньше, зарабатывая сто рублей, я мог их все отдать академии, а сейчас хотя бы 10% вынужден вносить в общую университетскую копилку.

Другой недостаток – необходимость ориентироваться на общие критерии, например, в том что касается научной деятельности преподавателей. Раньше мы, например, считали что одна-две статьи в год это хорошо. Сейчас, в составе университета, мы видим, что на других кафедрах норма три. И это может и не прописанная в уставе норма, но самим становится обидно и начинаем нагонять показатели. В чем-то это и неплохо, а в чем-то потеря самодостаточности.

Еще одна потеря, которая, в принципе, присуща всему постсоветскому образованию – потеря точечности. У нас творческая профессия, требующая повышенной индивидуальности подхода, а не массовости и конвейера, и в хорошие времена у нас преподаватель работал с 4-5 студентами. Сейчас – с двенадцатью! Это плохо. Мы, правда, буквально сегодня говорили с ректором о возможности дифференцированного подхода, чтобы у нас была бы пропорция 1 к 6 за счет менее творческих специальностей типа экономики. Но, опять же, проблема общего котла – экономисты возмутятся, почему у нас 1 к 6 а у них из-за этого даже не 1 к 12, а 1 к 15.

В остальном явных проблем и не назовешь. Материальная база улучшилась. Например, если не хватает своих площадей для занятий – можем пользоваться площадями других структурных подразделений. Это уже плюсы общего котла.

РП: Чем наше образование отличается от западного? Есть разные мнения, например, слышал такое: на первых порах никаких особых отличий нет, но затем каждый студент закрепляется конкретным профессором, которые передает все свои секреты, умения, «фишки». У нас этого нет, все усреднено, у мэтров нет своих настоящих профессиональных наследников. А Вы как думаете?

Колесник В.А: У нас такое прикрепление тоже есть, но плохо идет. К тому же ушла советская система распределения с ее плюсами и минусами. Плюс был в том, что выпускник обязательно получит работу, минус – что если будет плохо учиться, распределят куда Макар телят не гонял. Поэтому старались учиться хорошо. Сейчас 15-20% студентов и не думают работать по специальности, отучимся – а там видно будет. Вот и отношение соответствующее. Особенно в нашей сфере, где с работой проблемы, она зависит от инвестиций. Еще она проблема – в том что у нас финансирование учебы завязано на количество студентов, нет студента – нет денег. Поэтому первые три года ты его терпишь, чтобы не терять деньги, а если на четвертый год все же не вытерпишь и решишь выгнать, тебя спросят – а что же до этого молчал? Студент для преподавателя волей-неволей становится не наследником, не преемником знаний, а источником финансирования. Это все влияет на качество и психологию работы.

РП: То есть все завязано на финансирование?

Колесник В.А: Мы это организационно содрали с Запада. В университетах, с которыми мы взаимодействовали, нельзя иметь группу меньше 25 человек. Если она проседает численно – перегоняют студентов из других групп. Теперь и у нас заставляют делать группы по 25 человек там где должно быть человека три. А конвейером подготовить такое количество художников невозможно.

РП: Насколько оправдало себя введение Болонской системы?

Колесник В.А: В чем-то суть вообще не поменялась, максимум форма. В чем-то есть неудачные решения, как у нас в архитектуре, где ввели бакалавриат не четыре года, а пять. Но за пять лет студент становится уже специалистом, говоря по-старому, его особо и учить дальше нечему, и в магистратуру он идет без особой мотивации, разве что лишние два года на поиск на работу и, если говорить про парней, отсрочки от армии. Можно в общем было и не вводить. Собственно, там где и по сути и по форме нельзя было это сделать, как в «оборонке» или криминальной юриспруденции, это и не сделали.

РП: Многие наблюдатели говорят о «демографической яме» в нашей стране. Повлияла ли она как-то на количество студентов, поступающих в академию, а теперь в университет?

Колесник В.А: В целом, конечно, повлияла. Вообще с этой ямой сложная ситуация. Она идет волнами. Сейчас, например, верхняя точка, и в Ростове в школах есть классы если не классы не до буквы Я, но на первые двадцать букв алфавита точно. Потом будет спад. Для нас это создает проблемы, так как численность преподавателей связана с численностью студентов, и что, нам то увольнять, то снова брать людей?

РП: Есть ли какие-то изменения в количестве и сути экзаменов в связи с системой ЕГЭ?

Колесник В.А: Математику и русский поступающие сдают по ЕГЭ. При этом теперь должно быть не три, а два творческих экзамена, но мы пошли на хитрость, объединив живопись с композицией.

РП: А дополнительные испытания есть?

Колесник В.А: На некоторых направлениях. У нас, журналистов, спортсменов. Есть дополнительные баллы, например, за участие в олимпиадах, которые могут сыграть роль при равенстве баллов у двух поступающих.

РП: Какое количество студентов отчисляется по финансово-экономическим показателям, а какое за неуспеваемость?

Колесник В.А: Конкретно у нас отчислений по финансовым показателям я и не припомню. Были пара случаев, когда у студентов платной формы обучения были семейные проблемы, например, умирали родители, но мы тогда старались перевести их на бюджет. По неуспеваемости укладываемся в 10%. Правда, сейчас сложно отчислить по неуспеваемости, так как задолженности можно сдавать в течение полутора лет. И в любом случае даже после отчисления можно восстановиться, но, как показывает практика, подавляющее большинство восстановившихся за ум не берутся.

РП: Тяжело ли студентам университета справляться с разносторонней нагрузкой, множеством профильных и непрофильных предметов?

Колесник В.А: Нелегко. Нашим ребятам-архитекторам особенно. У них, как я говорю, работает не одно, а оба полушария мозга.

РП: Сотрудничаете ли вы с зарубежными вузами?

Колесник В.А: Еще как сотрудничаем. Начнем с того, что у нас сейчас полторы тысячи студентов из 45 стран мира, и это еще без учета стран СНГ. И Европа представлена, Англия, например. Обмениваемся и студентами, и профессорами. Сотрудничаем с Францией, Латинской Америкой. Есть мощный центр, завязанный на сотрудничество как раз с Латинской Америкой. Студенты из Венесуэлы, Колумбии, Аргентины. Занимаемся совместными грантами с иностранными университетами и профессорами. Этот вопрос на контроле у ректората, и это один из ключевых показателей – международная деятельность: обмен студентами, визитами, информацией. Тем более и правительство нас к этому мотивирует, периодически выделяя дополнительное финансирование тем, кто активно сотрудничает с Западом.

РП: Какова мотивация иностранных студентов учиться в вашем университете?

Колесник В.А: Дешевизна. Потом, у нас хорошие бытовые условия – вот на Западном мощный бытовой комплекс из нескольких общежитий с комнатами почти квартирного типа. Всегда есть небольшая группа одаренных студентов, приезжающих на конкретный курс и конкретного профессора, узнав о нем через Интернет. Но в первую очередь все-таки дешевизна. Сейчас вот много китайцев, На дизайне у нас их сорок человек. Из СНГ много едет, сейчас вот приехали 450 таджиков.

РП: А Вы приглашаете ведущих российских и иностранных профессоров на мастер-классы?

Колесник В.А: Конечно, несколько раз в год. Наших-российских, итальянских, германских. Разные летние школы устраиваем. С приглашениями, правда, есть проблема, что не всегда удается пригласить настоящую звезду уровня Нобелевского лауреате, они и занятые, и стоит это дорого. Обычно приезжают просто хорошие крепкие профи. Опять же, нам это и для отчетности надо.

РП: Участвуют ли ваши студенты в российских и международных выставках?

Колесник В.А: Очень активно. Вот сейчас едут в Нижний Новгород на международную выставку дипломных проектов.

РП: А бывало, чтобы на выставке заказчику понравился какой-то проект и он решил его купить?

Колесник В.А: Честно говоря, не помню. Но и на Западе такого не припоминаю. Это что-то из старых добрых советских производственных фильмов – студенты сделали проект универмага и кто-то тут же решил по этому проекту строить. Красиво смотрится, но не жизненно.

РП: Согласны ли Вы с мнением, что сейчас упал уровень школьной подготовки к вузу?

Колесник В.А: Увы, это правда. Хотя у нас последние три года ситуация получше, но, возможно, из-за того что у нас отсечка минимум 50 экзаменационных баллов. Тут и есть и отрицательный момент – недобор на инженерные специальности. Там обязательный вступительный предмет физика, ее очень мало по ЕГЭ сдают, а если еще и отсекать…Получается приходит талантливый мальчик, у которого все хорошо по всем предметам, он и физику сдавал, но получил 49 баллов, а мы его взять не можем.

А так, повторюсь, уровень бесспорно упал. Выпускники последние полтора-два года зубрежкой и натаскиванием готовятся к ЕГЭ, а натаскивание ухудшает общие знания и снижает интеллектуальный потенциал. Это и наверху начинают понимать, но когда все-таки поймут – неизвестно. Бюрократическая машина очень инертна, и ломать легко, а строить всегда тяжело.

РП: Что Вы можете посоветовать родителям, дети которых хотят стать архитекторами? Как готовить ребенка к поступлению в архитектурный вуз?

Колесник В.А: Есть в очень небольшом количестве вундеркинды, которые могут поступить без особой подготовки дополнительной огранки. А так – нужно начинать рисовать с самых юных лет, ни в коем случае не бросать при первых же трудностях, хотя дело это нудное и тяжелое. Важно развивать пространственное мышление. Конечно, нужно водить в музеи, знакомить с произведениями великих мастеров-предшественников. Тогда постепенно придет настоящее вдохновение и увлечение.

 

А. Курзенёв

Copyright Курзенев А.Н. © 2019
Copyright rp100.ru © 2019
Все права защищены.